Неточные совпадения
Самгин мог бы сравнить себя с
фонарем на площади: из улиц торопливо выходят, выбегают люди; попадая в круг его света, они покричат немножко, затем
исчезают, показав ему свое ничтожество. Они уже не приносят ничего нового, интересного, а только оживляют в памяти знакомое, вычитанное из книг, подслушанное в жизни. Но убийство министра было неожиданностью, смутившей его, — он, конечно, отнесся к этому факту отрицательно, однако не представлял, как он будет говорить о нем.
Поцеловав его в лоб, она
исчезла, и, хотя это вышло у нее как-то внезапно, Самгин был доволен, что она ушла. Он закурил папиросу и погасил огонь; на пол легла мутная полоса света от
фонаря и темный крест рамы; вещи сомкнулись; в комнате стало тесней, теплей. За окном влажно вздыхал ветер, падал густой снег, город был не слышен, точно глубокой ночью.
Кутузов, задернув драпировку, снова явился в зеркале, большой, белый, с лицом очень строгим и печальным. Провел обеими руками по остриженной голове и, погасив свет,
исчез в темноте более густой, чем наполнявшая комнату Самгина. Клим, ступая на пальцы ног, встал и тоже подошел к незавешенному окну. Горит
фонарь, как всегда, и, как всегда, — отблеск огня на грязной, сырой стене.
Перфишка остался в недоуменье у плетня. Светлый кружок от
фонаря скоро
исчез в его глазах, поглощенный густым мраком беззвездной и безлунной ночи.
Перед глазами пляшут огни
фонарей на площади; справа, в черной куче деревьев, возвышается белый институт благородных девиц. Лениво нанизывая грязные слова одно на другое, казак идет на площадь, помахивая белым тряпьем, и наконец
исчезает, как дурной сон.
И тотчас дьявольские плавники акул или других мертвящих нервы созданий, которые показывались, как прорыв снизу черным резцом, повернули стремглав в ту сторону, куда скрылась Фрези Грант, бегущая по волнам, и, скользнув отрывисто, скачками,
исчезли. Я был один; покачивался среди волн и смотрел на
фонарь; свеча его догорала.
Боясь потерять Петра в толпе прохожих, Евсей шагал сзади, не спуская глаз с его фигуры, но вдруг Пётр
исчез. Климков растерялся, бросился вперёд; остановился, прижавшись к столбу
фонаря, — против него возвышался большой дом с решётками на окнах первого этажа и тьмою за стёклами окон. Сквозь узкий подъезд был виден пустынный, сумрачный двор, мощёный крупным камнем. Климков побоялся идти туда и, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, смотрел по сторонам.
Когда Федосей
исчез за плетнем, окружавшим гумно, то Юрий привязал к сухой ветле усталых коней и прилег на сырую землю; напрасно он думал, что хладный ветер и влажность высокой травы, проникнув в его жилы, охладит кровь, успокоит волнующуюся грудь… все призраки, все невероятности, порождаемые сомнением ожидания, кружились вокруг него в несвязной пляске и невольно завлекали воображение всё далее и далее, как иногда блудящий огонек, обманчивый
фонарь какого-нибудь зловредного гения, заводит путника к самому краю пропасти…
Дю Круази (появился в разрезе занавеса с
фонарем). Госпожа Бежар, выход, выход, выход… (
Исчез.)
Желтый движущийся свет
фонаря на миг резнул ему глаза и потух вместе с угасшим зрением. Ухо его еще уловило грубый человеческий окрик, но он уже не почувствовал, как его толкнули в бок каблуком. Потом все
исчезло — навсегда.
Савелью пришлось подождать довольно долго, пока свет наверху
исчез и послышался стук отворявшихся дверей. Старик с
фонарем в руках шел на двор, потому что ключа от калитки в ночное время он не доверял никому.
Силуэт «Фитиля» почти
исчезал в темной полосе берега, часть рей и стеньг чернела на засыпающем небе; внизу громоздился мрак. Светлые водяные чешуйки вспыхивали и гасли. Прошло минут пять в глубоком молчании последняя атака тьмы затопила все. Аян вынул из-под кормы заржавленный железный
фонарь, зажег его, сообразил положение и круто повернул влево.
— Так пойдемте, — сказал Степан и, повернувшись, вдруг
исчез, как будто растаял в тумане. Большое желтое пятно его
фонаря закачалось низко над землей, освещая кусочек узкой тропинки.
В это время к нам подошли станочники с
фонарями, и все мы молча смотрели, как пароход, повернув к нам оба огня, бежал как будто прямо к нашему берегу… Под лучом пароходного огня мелькнула на мгновение черною тенью лодка Микеши и
исчезла…
— Не внемля детской пени,
На полотне так
исчезают тени,
Рожденные в волшебном
фонаре.
Снова
исчез беглый свет ручного
фонаря и снова все погрузилось в прежнюю мглу.
Он перестал стонать и только поочередно переводил глаза на каждого из нас и на наши
фонари, и в его взгляде была безумная радость оттого, что он видит людей и огни, и безумный страх, что сейчас все это
исчезнет, как видение.
Быть может, ему уже не раз грезились наклонившиеся люди с
фонарями и
исчезали в кровавом и смутном кошмаре.
Можно, но нарушая иллюзии, не досказать многого — читатель или зритель сам доскажет, и иногда вследствие этого в нем еще усилится иллюзия, но сказать лишнее — все равно что, толкнув, рассыпать составленную из кусков статую или вынуть лампу из волшебного
фонаря, — внимание читателя или зрителя отвлекается, читатель видит автора, зритель — актера, иллюзия
исчезает, и вновь восстановить иллюзию иногда бывает уже невозможно.
Скоро холмы начинают редеть, и между льдинами показывается темная, стремительно бегущая вода. Теперь обман
исчезает и вы начинаете видеть, что двигается не мост, а река. К вечеру река уже почти совсем чиста от льда; изредка попадаются на ней отставшие льдины, но их так мало, что они не мешают
фонарям глядеться в воду, как в зеркало.
Поставленный на берег
фонарь, неловко задетый Талицким ногою, скатился в воду и
исчез.
Голубые лучи полночного месяца
исчезли,
исчезла и темная ночь, и мигающие
фонари на улицах.
— Видите, что я, — отвечал с сердцем кабинет-секретарь, бросился к дяде, вырвал
фонарь из рук, дунул — в одно мгновение
исчез алмазный феин дворец и стерлись все лица со сцены. — Еще хотите ли слышать? Это я, дядюшка! Но зачем, — продолжал он ему на ухо, — приходите вы, с вашим бестолковым подозрением, портить лучшее мое дело?
Воронецкий проехал узкую Казанскую, бессонный Невский, повернул на Литейный; под догоравшей зарей блеснула далекая гладь Невы. Буксирный пароход, мерцая зеленым
фонарем, бесшумно поворачивал к берегу, оставляя «а собою тускло сверкавшую струю. Воронецкий следил за ним угрюмым взглядом; приятное настроение его
исчезло и не возвращалось; прелесть предстоящего свидания потускнела.
Но вот, наконец, поезд кончился и последний вагон с
фонарями и кондуктором
исчез за зеленью.